Ях.

Весь день тра занимаюсь парными практиками с талмудом. Закончила с необъятной второй главой, начала третью. Обстоятельное перечисление классических трактатов наводит на меня тоску, потому что сразу наступает осознание собственного глубокого невежества. Отдельная печаль заключается в том, что существенная часть всего это великолепия принципиально отсутствует, видимо, на человеческих языках.

Нашла сканы трёхтомной Манджушри-мула-кальпы (!), изданной в 1920 году. На чистом, так его, санскрите... Зачем - не знаю, но скачала. Вдруг когда-нибудь выучу санскрит? Господи, отчего я не Марпа-лоцзава?!

Ну что за жизнь, а? Диссер по Ямари-тантрам на японском, тантра Кшитигарбхи на китайском, тантра Манджушри - на санскрите... И куклу мне не дают. Бу два раза!

Дакини-дакини, пустите в чистую землю! Я точно знаю, у вас там есть полный текст Ваджрабхайрава тантры...

***

Пытаюсь сама себя уговорить, что великолепно себя чувствую без гнезда. Получается неубедительно.

Ладно, сдаюсь. На вскрытии я всё-таки оказалась девочкой - с гнездовым инстинктом, чувствительностью и любовью к куклам. Ну и толку с этого - теперь?

Посмотрел, опознал, положил в ящик, запер на ключ и пошёл дальше.





***

- Когда мы уедем?
- Я не знаю, маленькая. Но мы обязательно уедем.
- Далеко?
- Очень далеко.
- В метрополию?
- Да... в метрополию. Ко мне.
- Там хорошо?
- Там дивно хорошо. Там никто никогда не плачет.
- Так не бывает.
- Да, конечно. Так не бывает. Но ты там никогда не будешь плакать.
- А какие там люди?
- Как я.
- Все такие?
- Не все. Есть гораздо лучше.
(...)
- Он хороший, - серьезно сказала Кира. - Он тебя любит. Давай возьмем его с собой.
- Посмотрим, - сказал Румата.
Мальчик подозрительно спросил:
- Это куда еще? Никуда я не поеду.
- Мы поедем туда, - сказала Кира, - где все люди как дон Румата.
(...)
Будах, сморщив лоб, молчал обдумывая. Румата ждал. За окном снова тоскливо заскрипели подводы. Будах тихо проговорил:
- Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными... или еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.
- Сердце мое полно жалости, - медленно сказал Румата. - Я не могу этого сделать.
И тут он увидел глаза Киры. Кира глядела на него с ужасом и надеждой.
(...)
Я сам поведу корабль, а ты будешь сидеть рядом, и я буду все тебе объяснять. Чтобы ты ничего не боялась. Чтобы ты сразу полюбила Землю. Чтобы ты никогда не жалела о своей страшной родине. Потому что это не твоя родина. Потому что твоя родина отвергла тебя. Потому что ты родилась на тысячу лет раньше своего срока. Добрая, верная, самоотверженная, бескорыстная... Такие, как ты, рождались во все эпохи кровавой истории наших планет. Ясные, чистые души, не знающие ненависти, не приемлющие жестокость. Жертвы. Бесполезные жертвы. Гораздо более бесполезные, чем Гур Сочинитель или Галилей. Потому что такие, как ты, даже не борцы. Чтобы быть борцом, нужно уметь ненавидеть, а как раз этого вы не умеете. Так же, как и мы теперь...
(...)
- Как бы он нас не покалечил...
- Ничего, не покалечит. Всем известно: у него обет такой - не убивать.
- Перебью как собак, - сказал Румата страшным голосом.
Сзади к нему прижалась Кира. Он слышал, как бешено стучит ее сердце. Внизу скомандовали скрипуче: "Ломай, братья! Во имя господа!" Румата обернулся и взглянул Кире в лицо. Она смотрела на него, как давеча, с ужасом и надеждой. В сухих глазах плясали отблески факелов.
- Ну что ты, маленькая, - сказал он ласково. - Испугалась? Неужели этой швали испугалась? Иди одевайся. Делать нам здесь больше нечего... - Он торопливо натягивал металлопластовую кольчугу. - Сейчас я их прогоню, и мы уедем. Уедем к Пампе.
Она стояла у окна, глядя вниз. Красные блики бегали по ее лицу. Внизу трещало и ухало. У Руматы от жалости и нежности сжалось сердце. Погоню как псов, подумал он. Он наклонился, отыскивая второй меч, а когда снова выпрямился, Кира уже не стояла у окна. Она медленно сползала на пол, цепляясь за портьеру.
- Кира! - крикнул он.
Одна арбалетная стрела пробила ей горло, другая торчала из груди. Он взял ее на руки и перенес на кровать. "Кира..." - позвал он. Она всхлипнула и вытянулась. "Кира..." - сказал он. Она не ответила. Он постоял немного над нею, потом подобрал мечи, медленно спустился по лестнице в прихожую и стал ждать, когда упадет дверь...
(с) Стругацкие, "Трудно быть богом".

***

НБВЖС: Ях.

Хб2.

Снилось, как пишу/печатаю на бумаге/картоне какой-то реферат, где между прочим упоминаю, что боевые искусства Китая и Японии опираются на буддизм. Ещё как ищу дома какие-то игрушки, чтобы отнести их на работу, и выясняется, что за ними надо лезть на антресоли. Антресоли оказываются в другой части города, недалеко от пляжа. Они огромные и общественные. При них сидит тётка. Тётка говорит, что нужно заплатить большой штраф, потому что хранение вещей долго не оплачивалось. Я где-то даже радостно отдаю ей штраф. Тётка говорит, что я смогу забрать эти забытые вещи вечером в четверг. В каких-то ещё эпизодах опять почти не одета и чувствую себя вполне комфортно по этому поводу.

Организм тихой сапой впадает в спячку.

НБВЖС: Хб2.

Ях.

Свежие ссылки на литературу от Чоя - пока тут, ибо не только сервер Абхидхармы, но и Макс почему-то не отзываются.

Андросов, "Буддийская классика Древней Индии"

Джамгон Конгтрул, "Система буддийской тантры" (ENG)

Е.А. Островская, "Тибетский буддизм"

Спасибо myshyndla - критическое исследование Хеваджра-тантры доктора Шнельгрова. Библиографическая редкость!

***

После перенизания за малой завелась склонность накапливать статическое электричество. Искрит, однако...

Весь день вожусь с Кедрубом Дже. Сделала третью главу.

Кстати о птичках: если кто-то хочет развиртуализироваться, то это можно делать на территории Дальмы вечером почти любого вторника или четверга. И да, у нас есть печеньки.



***

НБВЖС: Ях.