.

Сны: пятый курс, я не хожу на занятия, потому что не хочу. Зимняя сессия проходит мимо меня. Я понимаю, что сдать математику, ни разу на ней не появившись, у меня вообще никаких шансов. Начинаю морально готовиться к отчислению и смене места работы - хочу наконец из психолога переквалифицироваться в редактора или переводчика. Потом военное положение. Где-то сидят снайпера. Я держу над головой жёлто-красную книгу, чтобы целились в неё, а не в меня. Потом вдруг очень близко Красная площадь, я понимаю, что каким-то образом наша реальность пересеклась с реальностью красных. Несколько людей на моих глазах пробуют аккуратно заходить через границу миров на территорию коммунистов. Они смеются.

Ламдрэ: заря просветления. Глава 3: Жизнь Вирупы

На прошлой лекции мы говорили о четырёх подлинных – критериях того, является ли некоторый массив учений аутентичным живым учением Будды. Один из этих критериев – подлинность учителей. Как убедиться в том, что учения действительно передавались по линии квалифицированных, просветлённых мастеров? В рамках данного курса лекций невозможно коснуться биографий всех мастеров Ламдрэ – их около шестидесяти! – однако, отдавая необходимую дань истории, я вкратце расскажу о жизни Махасиддхи Вирупы – первого человека, который давал учение Ламдрэ.
Для любого буддийского учения, относится ли оно к Сутре или Тантре, всегда можно отыскать реальное историческое лицо, к которому это учение восходит. А происхождение всей совокупности учений можно проследить вплоть до самого Будды. Мы знаем, когда учил Будда, где он учил, что за аудитория у него была и кто именно просил у него учения. Тантрические учения, как правило, проповедовались и разъяснялись более поздними мастерами. И хотя здесь, как и во всех религиозных традициях, датировки составляют чрезвычайно сложную проблему, считается, что Махасиддха Вирупа жил где-то в середине седьмого века. В Индии, если кто-то брался давать тантрические учения, то он не только сам должен был быть практикующим, он также должен был быть предсказан Буддой или благословлён дакинями. Далее мы увидим, каким образом жизнь Махасиддхи Вирупы удовлетворяла этим критериям и, соответственно, как он стал Махасиддхой. Маха – это слово, которое означает «великий», а сиддха – адепт или аскет.
Как принято считать, Вирупа родился и вырос в южной части Индии. Он был отпрыском царской семьи. В соответствии с обычаями тех времён, его родители спросили у астролога о будущем своего сына. Тот предсказал, что наступит день, когда их сын прольёт свет на учения Будды. Поэтому ему было дано имя Серебряное Колесо, которое означало, что он испустит лучи белого – или серебряного – света, которыми осветит Колесо Дхармы. Чрезвычайно воодушевлённые этим предсказанием, родители отдали его в монастырь Сомпур на севере Бенгалии (сегодняшний Бангладеш). Он проучился там до тех пор, пока его учитель не скончался. В соответствии с завещанием учителя, он провёл специальную церемонию и устроил великое пиршество. Затем он почувствовал неудовлетворённость масштабами того места, в котором учился, и принял решение перебраться в более основательный оплот буддийской учёности. Согласно этому решению, он отправился в университет Наланда. Сейчас на этом месте располагается штат Бихар, а в древности там было королевство Магадха. Наланда во времена Вирупы была одним из крупнейших образовательных учреждений. Её руины сохранились до наших дней, так что вы можете посмотреть на них, если захотите. В Наланде Вирупа учился и принял полное монашеское посвящение от её настоятеля, Дхармамитры. Став монахом, Вирупа получил имя Дхармапала.
На внешнем уровне монастырские учения строго ограничивались уровнем Сутры, то есть касались буддийских сутр и буддийской философии. Вирупой, кстати, Дхармапалу тогда ещё не называли, до этого момента мы дойдём позже. Дхармапала, разумеется, тоже участвовал в изучении сутр, но это было днём, а ночи он посвящал эзотерическим учениям. На них-то он и делал основной упор. Незадолго до своей смерти Дхармамитра объявил Дхармапалу своим преемником. После его кончины Дхармапале пришлось взвалить на себя ответственность за проведение всех занятий, которые прежде вёл учитель, – и это помимо собственных дневных занятий! Поскольку днём у него из-за этого практически не оставалось времени на практику, тантрой он занимался по ночам. Он учил днём, выполнял эзотерические практики Ваджраяны ночью, и так в течение двенадцати лет. В жизнеописании говорится, что основными у него в то время были практики Чакрасамвары и Хеваджры. Вот такую жизнь Дхармапала вёл, пока ему не исполнилось семьдесят.
Понятно, что Дхармапала ожидал увидеть какие-нибудь знаки достижения. Однако здоровье его с возрастом всё больше портилось, реализация никак не наступала, и разочарование всё сильнее овладевало им. Он был угнетён обилием обременительных обязанностей и тем, что его физическое состояние становилось всё хуже. Ему стали сниться беспокойные сны. Как-то ему приснилось, что чудовищный пожар поглощает нижнюю часть долины, в которой он живёт, а с верхней части стремительно подступает наводнение. Дхармапала оказался меж двух противоборствующих стихий и не мог выбраться. Он чувствовал, что на голову ему падает град. Он видел сосульки. Он видел Гуру, идамов, божеств и других друзей в Дхарме перевёрнутыми вниз головой. У них были отсечены лица, глаза их выпали из орбит. Кровь сочилась отовсюду.
После стольких лет искренней практики подобные сны, особенно в сочетании с физическим упадком, вызывали у Дхармапалы сильную тревогу. Он начал подозревать, что в этой жизни у него вообще не было кармической связи с эзотерическими учениями. Он подумал, что, может быть, будет лучше, если он покончит со всем этим и сосредоточится наконец на учениях базового уровня. Итак, в двадцать седьмой день четвёртого лунного месяца, встав рано утром, Дхармапала принял решение раз и навсегда порвать с практикой Ваджраяны, взял свою малу и выбросил её в отхожее место.
Дхармапала не смог понять, что его кошмарный сон не был обычным сном. Как правило, сны возникают из желаний и страхов, порождённых присущими нам склонностями. Но в данном случае сон касался тотальной трансформации грубого и тонкого тела. Когда в силу реализации открываются определённые энергетические каналы и чакры, то возникают феномены, которые очень легко понять неправильно, если вы не получали подробных наставлений о том, чего вам следует ожидать. Как раз в такую ситуацию и попал Дхармапала. В его теле происходило множество тонких изменений, но он никогда не получал учений, которые позволили бы ему правильно распознать эти изменения. Поэтому он всё понял буквально. И поэтому он был совершенно удручён происходящим, пошёл в туалет и выбросил туда свою малу.
А что же происходило с Дхармапалой на самом деле? Вариантов вхождения тонких ветров в центральный канал существует три. Они называются «первое вхождение», «среднее вхождение» и «третье вхождение». Когда ветры входят в центральный или какой-то другой канал, то возникают специфические для каждого из каналов эффекты: происходят различные физиологические изменения, меняется ток энергии. И вместо привычных переживаний человек может столкнуться с полнейшим хаосом. Поскольку предыдущий настоятель к тому времени скончался, и Дхармапала не успел получить у него нужных учений, то он поступил необдуманно: выбросил прочь малу и пошёл спать. Однако вскоре его разбудила женщина синего цвета, которая, как мы теперь знаем, была богиней Найратмьей. Она явилась в самой прекрасной форме, какую только можно вообразить, и сказала: «Не престало тебе вести себя таким образом, когда ты так близок к достижению сиддхи. Хотя все Будды обладают равностным состраданием, но среди прочих божеств у меня наиболее сильное кармическое сродство с тобой, поэтому я помогу тебе достичь Просветления. Иди и достань обратно свою малу. Вымой её ароматной водой, раскайся в допущенных тобой нарушениях и возвращайся к практике». После этого она исчезла.
Дхармапала сразу же пошёл в отхожее место и послушно извлёк оттуда свою малу. Со смешанным чувством сожаления и радости он вымыл её, а затем вернулся к оставленной было практике. В то же мгновение богиня снова появилась перед ним. Она проявила для него полную мандалу дакини Найратмьи, и он получил в ней посвящение, в результате которого сразу достиг первой бхуми. На следующий день он достиг второй бхуми, на третий день – третьей бхуми, и так продолжалось до тех пор, пока в конце шестого дня он не достиг шестой бхуми. Это случилось на двадцать девятый день четвёртого лунного месяца. В сакьяпинских монастырях ежегодно проводятся посвящённые Хеваджре церемонии в честь этого события – достижения Вирупой шести бхуми за шесть дней. Добравшись до шестой бхуми, Вирупа смог дать иную интерпретацию своему сну. Он осознал, что существа, которых он видел, все эти грубые образы, были проявлениями его собственного ума. Они возникли из-за того, что жизненная энергия вошла в каналы «кша» и «ма», находящиеся ниже пупка, что, в свою очередь, было следствием расслабления узлов на каналах. В физическом теле обычного человека эти каналы, как правило, забиты. Энергия по ним не проходит, и мистических переживаний не возникает. Когда же узлы были расслаблены, Дхармапала получил опыт внутреннего жара. Именно внутренний жар ему снился, когда он видел пожар, уничтожающий долину с одной из её сторон. То, что он воспринял как пламя, существующее вовне, в действительности было внутренним энергетическим процессом.
Когда практикующие, достигнув высоких уровней медитации, обнаруживают, что их тело – источник огромного количества тепла, то это нормальное и вполне естественное явление. Сознание Дхармапалы пыталось интерпретировать это тепло на обыденном уровне, хотя на самом деле его переживания не имели к обычному огню никакого отношения. Ошибочно опознав огонь как внешний феномен, концептуальный ум автоматически достроил для этого объекта его противоположность. Отсюда и наводнение. Если бы Дхармапала правильно распознал приснившийся ему огонь и понял, что это внутренний жар, то образа наводнения его ум не породил бы. В реальности за этим образом стояло то, что усиленная циркуляция капель чрезвычайно ускорила ток энергии.
В учениях Ламдрэ объясняется, что каждая сильная эмоциональная реакция приводит к порождению грубой внутренней энергии. В результате у нас возникают переживания, которые мы затем экстернализируем и принимаем за чистую монету. Но на самом деле мы просто проецируем. Находясь в состояниях подозрительности, неудовлетворённости, гнева или страсти, мы формируем паттерны, определяющие то, как мы воспринимаем окружающий мир. Наше обыденное восприятие мира иллюзорно! И оно может измениться самым радикальным образом, если внутри нас самих что-то меняется. Сорванные лица Гуру и идамов были символами медитативных переживаний, соответствующих трём последовательным стадиям растворения элементов тела. Дхармапала увидел своих учителей истекающими кровью и с разорванными лицами, потому что привязанность к ним на самом деле его ранила. Ему нужно было осознать, что привязанность к учителям ничем не отличается от любой другой захваченности. Разорванные лица учителей и то, что они были подвешены вниз головой, на самом деле означало, что Дхармапале необходимо отпустить их. Даже за объект очень сильной преданности нельзя цепляться вечно.
Итак, Дхармапала теперь был Бодхисаттвой, пребывающим на шестой бхуми. Помните, мы говорили о четырёх правилах линии нашёптывания? Получение посвящений непосредственно от Ваджра Найратмьи было свидетельством полноводности потока посвящения. Достижение шести бхуми в течение шести ночей подтвердило, что линия, в которой Дхармапалой было получено благословение, не прерывалась, то есть была живой традицией. А вот слишком позднее и неверно истолкованное Дхармапалой появление физических знаков показало, что сущностных наставлений он не получал. Наставления, которые даются ученикам, часто бывают неполными, и там всегда уйма недоговорок. Если человек не является реализованным практиком, без исчерпывающей информации он не сможет далеко продвинуться. Но некоторые наставления лучше хранить в тайне. По мере накопления опыта практики, ученик сам сможет дополнить мозаику недостающими деталями.
Дхармапала обрёл уверенность, порождённую преданностью. Он был вполне удовлетворён. Он стал вместилищем всех четырёх учений линии нашёптывания. Но теперь ему нужно было обеспечить секретность их передачи. Дхармапала был настоятелем Наланды, он давно уже был известен как великий учитель, и люди издалека стекались к нему, чтобы получить учение. Но тут он оказался в трудной ситуации: передачу, которую он теперь имел право давать, можно было дать только одному ученику и только с соблюдением строжайшей тайны. Перед Дхармапалой встала серьёзная проблема: он не знал, как поделиться достигнутым.
Чтобы отблагодарить Гуру и идамов, Дхармапала подготовил великое пиршество. Для проведения такой церемонии, помимо всего прочего, нужно немного мяса и вина. Заметив эти субстанции, монахи Наланды начали тревожиться. Они недоумевали, отчего их настоятель, всегда отличавшийся благочестием, ни с того ни с сего стал открыто потворствовать своим желаниям, устраивая церемонию с употреблением вина и мяса. В одну из ночей несколько монахов попытались из-за двери подсмотреть, чем занимается их настоятель. Сообразно нравственной чистоте и другим качествам ума, одни увидели его окружённым пятнадцатью женщинами, другие – восемью, а остальные увидели вокруг настоятеля светильники – восемь или пятнадцать. Рассказы этих монахов послужили причиной оживлённых дискуссий в монастыре.
Когда Дхармапала осознал, что его поведение вызывает множество подозрений у монахов, то принял решение покинуть пост настоятеля. Роль у него теперь была иная. Монахи же, хотя и относились к тому, что делал их настоятель, с большим сомнением, сперва не решались открыто говорить об этом, поскольку за пределами монастыря он всё ещё пользовался репутацией блестящего учителя. Но тут Дхармапала устроил общее собрание и объявил монахам о своей греховности. Он сказал, что ему лучше будет уйти, чтобы не рисковать репутацией Наланды и не подрывать веру людей в учение в целом. Потом он снял свои монашеские одежды и отложил патру. Он поднёс эти вещи Буддам и произнёс: «Я – Вирупа», – то есть «Я – бесстыдный» или «Я – тот, кто не имеет формы». (Слово рупа означает форму, а приставка ви – «без».) Сделав так, он украсил себя цветами и листьями, которые взял у местной цветочницы, но одежды никакой надевать не стал. Он набил себе рот редиской, ещё немного редиски положил себе подмышки и бегал в таком виде с криками: «Я грешник! Грешник!» Его стали часто видеть в тавернах, где он пил вино и домашнее рисовое пиво. Совершенно шокированные этим, монахи хлопали ладонями при встрече с ним, официально исключая его таким образом из монастыря. В ответ на это Вирупа спел доху, которая потом стала очень известной. (Дохи сочиняло большинство Махасиддхов традиции Ваджраяны.) «Заботясь о дхарме, я не хотел принижать учение, – говорилось в дохе. – Я хотел возвысить его. Чтобы возродить веру в тех, кто потерял веру в меня, я принял роль нечестивца. Больше я не Дхармапала. С этого момента меня будут знать под именем Вирупы».
После этих событий Вирупа ушёл из той местности и направился в сторону Варанаси. Через некоторое время он достиг реки Ганга, где столкнулся с группой монахов. Они стали гнать его – били в жестянки и вообще делали всё, что могли, чтобы избавиться от его общества. Приблизившись к берегу Ганги, Вирупа обратился к ней с такими словами: «Ты чиста, а я нечистый грешник. Поэтому позволь мне пройти так, чтобы я не касался твоей святой воды. Дай мне сухой путь!» Тут же река расступилась, и он посуху перешёл на другой берег. Там он обернулся и посмотрел на монахов, которые теперь поняли, что перед ними совершенно просветлённое существо. Они умоляли Вирупу остаться с ними, но он отказался и ушёл. Монахи пошли прочь, приговаривая: «Мы были правы и всё-таки ошиблись». А что им было делать, они-то не могли пересечь реку!
Добравшись до Варанаси, Вирупа на некоторое время там задержался. По одним источникам, он прожил там шестнадцать месяцев, а по другим – шестнадцать лет. Местные жители, которые по большей части были последователями брахманизма, обратили внимание на внешний вид Вирупы, несколько необычный для странствующего йогина, и доложили о нём царю. Они были в растерянности и не могли решить, исповедует ли этот йогин буддистскую или индуистскую веру. Тогдашний повелитель Варанаси, Говинда Чандала, был убеждённым индуистом. Он с удовольствием взял бы странника под своё покровительство, окажись тот индуистом. Но что если это буддист? Не нанесёт ли он вреда его подданным? Эти мысли очень тревожили царя, и он приказал своим министрам выяснить, какого же всё-таки йогин вероисповедания. Но министры не смогли найти ни одной зацепки. У странника не было никаких физических признаков индуистского йогина, и однако с наибольшим чувством он распевал именно ведические тексты.
Желая лично разрешить загадку странного йогина, царь повелел привести этого святого человека к нему во дворец. Когда Вирупу вели к царю, то проходя мимо храма Вишну, он не только не поклонился ему, а вообще его проигнорировал. Люди заметили это и решили: «Вряд ли такой человек может быть индуистом. Это наверняка буддист». Царь рассудил так же и приказал министрам швырнуть Вирупу в Гангу. Но едва лишь этот приказ был приведён в исполнение, как Вирупа вновь появился перед царём. Так повторилось несколько раз, и в конце концов царь пришёл к выводу, что Вирупа знает какое-то заклинание, дающее ему власть над элементом воды. Тогда он решил проверить, имеет ли этот йогин такую же власть и над другими элементами. Он приказал выкопать большую яму, посадить туда Вирупу и засыпать его землёй. Что ж, Вирупу бросили в яму, закопали, а потом через это место пропустили стадо слонов. Но раньше чем министр успел вернуться, чтобы доложить о выполнении приказа, Вирупа снова сидел перед царём, живой и невредимый. Тогда царь отдал приказ всем мясникам города, чтобы те собрались и зарезали Вирупу своими ножами. Однако никто из них не смог поразить йогина: ножи попросту ломались о его тело и ранили только своих хозяев. И когда Вирупа вновь совершенно невредимый появился во дворце, царь поверил в его духовную силу и раскаялся в том, как обращался с ним.
После этого Вирупа ввёл всех жителей Варанаси в Ваджраяну, а затем объявил, что не будет долее там оставаться. Он снова пришёл к берегу Ганги, но на этот раз не пожелал останавливать реку, а вместо этого попросил лодочника переправить его на ту сторону. Лодочник, который позже стал его любимым учеником, ответил, что не в его правилах работать бесплатно и возить туда-сюда странствующих йогинов. «Учти, что просто так я тебя не повезу,» – предупредил он. Тогда Вирупа пообещал ему… реку. «Это вполне достаточная оплата, согласись, – сказал он. – Ведь без реки тебе не на что будет жить. А с такой широкой рекой у тебя и твоей лодки всегда будет много пассажиров». Потом Вирупа спросил у лодочника, предпочитает ли тот, чтобы река была широкой или узкой. Лодочник сказал, что ему хотелось бы, чтобы река всегда оставалась широкой и никогда не мельчала. Вирупа заметил, что это было бы противно природе, поскольку реки всегда мельчают зимой. «Но Ганга даже в это время достаточно широка, чтобы без лодки через неё было не перебраться, – сказал он лодочнику. – А если ты попросишь о Ганге, одинаково широкой круглый год, то некоторые люди из-за этого окажутся жертвами наводнения. Поэтому тебе следует просить о Ганге средней ширины». Лодочник на это ответил, что река у него и так всегда есть, и не во власти Вирупы дать её или забрать. Тут Вирупе надоел этот разговор и он велел Ганге расступиться. Так же, как и в прошлый раз, перед ним образовался сухой проход, и он пересёк реку пешком.
В результате открытия сухой дороги через Гангу многих деревенских жителей затопило. Узнав о случившемся, местный царь послал Вирупе письмо, в котором просил остановить наводнение и обещал отблагодарить золотом, серебром, скотом – да чем угодно, хоть редиской, если Вирупа её захочет. Люди стали приходить к Вирупе с обильными подношениями, умоляя его изменить течение реки и избавить их от наводнения. Тогда Вирупа спел ещё одну доху, в которой объяснял, что ничего из того, что ему принесли, ему не нужно. Затем он щелчком пальцев вернул реку в её обычное русло, и люди были спасены.
О Вирупе стали повсюду говорить как о великом чудотворце. Тот лодочник, который отверг его просьбу о переправе, теперь сам явился к нему и попросился в ученики. Его звали Домби Херука, и ему предстояло стать одним из двух главных учеников Вирупы. Некоторое время спустя Вирупа покинул его, сказав: «Мне нужно отправиться на юг Индии, поскольку там многие приносят в жертву животных, и я должен положить этому конец». По пути он остановился в таверне и стал в огромных количествах поглощать там пиво. Когда хозяйка попросила его заплатить, то он ответил ей, что сперва она должна принести ему всё, что он пожелает выпить, а уж потом он заплатит ей всё причитающееся. Он пил, пока в таверне не закончилось пиво. Пытаясь утолить жажду Вирупы, хозяйка опустошила запасы восьмидесяти других таверн города, но йогин продолжал требовать ещё пива. В конце концов женщина сказала: «Давай договоримся о времени, по истечении которого ты всё-таки мне заплатишь». Вирупа согласился.
Часов в те времена, разумеется, ещё не было. Вирупа прочертил линию на земле и пообещал, что заплатит, когда тень дома дойдёт до этой линии. Шло время; солнце никуда не двигалось. Вирупа остановил его! И так он удерживал солнце в течение трёх дней, преспокойно продолжая пить. Люди потеряли счёт времени; они падали от усталости, потому что не спали все эти три дня. Об этом чуде много говорили. Узнав о происходящем, местный царь попросил Вирупу отпустить солнце, взамен пообещав заплатить за всё выпитое им пиво. Вирупа согласился и освободил солнце, после чего оно продолжило следовать своим обычным путём. Люди толпами ходили за Вирупой, они готовы были преодолевать большие расстояния, только чтобы увидеть его хотя бы мельком, но в то же время власть, которой он обладал, пугала их. Репутация Вирупы теперь уже была вполне устоявшейся. Его знали как человека, который дважды раздвинул воды Ганги, остановил солнце и за один присест выпил всё пиво в городе.
Следующей остановкой на пути Вирупы стало место под названием Дакшинипата. Тамошнего царя звали Нарапати, он был индуистом и погубил множество животных, принеся их в жертву. Это был очень преданный последователь Вишну. У него на содержании находилось пятьсот великих йогинов, которые под его покровительством ежедневно молились Вишну. Когда Вирупа прибыл в Дакшинипату, все эти йогины осуществляли служение у огромного Шива-лингама. Подойдя к ним, Вирупа принялся распевать ведическое восхваление Шивы. Этим он вызвал большой интерес к своей персоне. Царь был так впечатлён пением Вирупы, что тут же назначил его главным над пятистами йогинами в служении у Шива-лингама. И все были уверены, что Вирупа молится лингаму, однако на самом деле он никогда этого не делал. Вирупа каждый день руководил остальными на молитве, но можно было заметить, что перед началом молитвы он ведёт себя довольно необычно. Странность заключалась в том, что сперва он быстрым движением извлекал из своей причёски книгу и кланялся ей, затем прятал её обратно и после этого пел с остальными, как ни в чём не бывало. Старейшие йогины доложили об этом царю. У них начали возникать сомнения, действительно ли Вирупа привержен Вишну. Ведь он ни разу у них на глазах не поклонился Шиве, а всегда кланялся только книге (которая, как мы теперь знаем, представляла собой текст Хеваджра-тантры). И однако Вирупа знал наизусть все молитвы, и факт этот был для йогинов совершенно необъяснимым.
Царь упрекнул йогинов в том, что они поддались ревности, и поначалу не стал придавать их словам большого значения. Однако слухов ходило так много, что в конце концов царь и сам засомневался. Решив разобраться в происходящем, он спросил у Вирупы, отчего тот не кланяется Вишну. Вирупа ответил ему: «Нечестивый царь! Что ты просишь меня принять прибежище в камне? Я никогда не стану принимать прибежище в Шива-лингаме, а ты, видимо, ищешь неприятностей, если просишь меня об этом». Царь остолбенел. «Как ты смеешь называть меня нечестивцем, – воскликнул он, – когда у меня на содержании находится такое количество преданных? Я приказываю тебе поклониться лингаму!» «Если мне придётся поклониться, – ответил Вирупа, – последствия этого падут на тебя». Царь продолжал настаивать. Тогда Вирупа сложил ладони у головы и сказал: «Намо Буддая!» – то есть: «Я принимаю прибежище в Будде!» Когда он произёс это, верхушка Шива-лингама треснула. Затем Вирупа сложил ладони у горла и сказал: «Намо Дхармая!» – то есть: «Я принимаю прибежище в Дхарме!» И средняя часть изваяния разломилась. Когда он сказал: «Намо Сангхая!» – то есть: «Я принимаю прибежище в Сангхе!» – изваяние содрогнулось. А стоило Вирупе склониться перед лингамом, как тот рассыпался на куски на глазах у всех присутствующих. Царь умолял Вирупу не продолжать. «А ведь я предупреждал тебя: не стоит просить меня кланяться этому мирскому богу, – сказал Вирупа. – Он недостоин моего почтения. И просветлённым он вовсе не является, а служите вы бессильному каменному идолу. Я удаляюсь отсюда!» И когда Вирупа направился прочь, обломки лингама двинулись за ним. Царь чуть не умер! Кинувшись Вирупе в ноги, он молил его вернуть Шива-лингам на место и в прежнее состояние. Вирупа согласился, но поставил условие, что на верхушку восстановленного лингама царь поместит его, Вирупы, изображение или же изображение Авалокитешвары. Потом Вирупа сказал, что поскольку воссоздать изваяние гораздо сложнее, чем разрушить, то у него будут ещё кое-какие требования. «Во-первых, – объявил он, – вы должны немедленно и полностью прекратить принесение в жертву животных. А во-вторых, начиная с этого момента, все ваши подношения должны состоять только из вегетарианской пищи». Когда царь и на это согласился, Вирупа восстановил разрушенное изваяние, и на его верхушку поместили изображение Авалокитешвары.
А один из тех пятисот йогинов после этих событий оставил свою индуистскую веру и последовал за Вирупой. Его звали Кришной, и он стал вторым ближайшим учеником Вирупы. Кришна получил от Вирупы учения линии нашёптывания и стал воспреемником этой линии. Что касается Домби Херуки, то он отвечал за письменные комментарии учителя. В какой-то момент Вирупа составил небольшой текст, который назвал «Ваджрагатха», то есть «Ваджрные строфы». Этот текст стал основой учений пути и плода. Вирупа передал эти учения Кришне, таким образом сделав его держателем линии Ламдрэ.
Напоследок Вирупа отправился в ту область на западе Индии, которая ныне известна как Гуджарат. Там в городе Шаурастра находился огромный индуистский храм, где во множестве приносили в жертву буйволов. Пока Вирупа был в пути, бог Сомнатха из этого храма силой своего предвидения догадался о том, что произойдёт. Придав себе вид обычного странника, Сомнатха явился перед Вирупой, поприветствовал его и спросил: «Скажи, куда ты направляешься?» «Иду усмирять злодеев, приносящих животных в жертву своему богу,» – ответил Вирупа, которого, конечно, маскировка Сомнатхи ничуть не ввела в заблуждение. «Бога больше нет здесь, – солгал Сомнатха, – недавно он перебрался на северный континент». Вирупа, продолжая делать вид, что не узнаёт бога, сказал ему на это: «Ничего, до бога я доберусь позже, а сперва разберусь с теми людьми, которые приносят животных в жертву». Потом добавил: «А что до бога, так я его где угодно найду и подчиню в любом случае». Сомнатха очень испугался и сознался Вирупе, что тот бог – это сам он и есть. «Ты буддист, – сказал Сомнатха, – а значит, человек добрый и сострадательный. Прошу тебя, не разрушай мой храм!» Вирупа ответил: «Поскольку я действительно очень добрый и сострадательный, то хочу положить конец принесению в жертву животных. Пусть прекратятся убийства, а в качестве жертвы подносят только вегетарианскую пищу». Сомнатха поклялся, что так и будет.
Говорится, что потом Вирупа вошёл в глубокую медитацию и пребывал в ней, выполняя мудру удержания солнца. Затем он принял позу держащего философский камень, медитировал в этой позе и в конце концов обратился в каменную статую. Вокруг него выстроили храм, и люди толпами приходили туда и приносили слитки обычных металлов, чтобы те превратились в золото. Когда сменилось два или три поколения, нашёлся царь, который захотел быть единственным человеком, получающим золото от статуи Вирупы. Он приказал одному из своих слуг отсечь у статуи руку и принести её к нему во дворец. Но царскому посланцу не удалось повредить статую: едва он коснулся её, как тут же упал замертво. Считается, что храм этот до сих пор стоит в Гуджарате, хотя теперь уже никто не помнит, что он был посвящён Вирупе. Но говорят, что даже сейчас люди с чистым видением могут узреть Вирупу, если будут определённым образом молиться об этом.
С той статуей Вирупы связана ещё одна удивительная вещь. Говорится, что если кто-либо с верой кланяется этой статуе и подносит ей цветы, то после этого, сколько бы ему ни было лет и какого бы он ни был роста, он сможет дотянуться до коленей изваяния. И если человек действительно полон веры, то его заветное желание незамедлительно осуществится. Сказано также, что перед статуей находится капала, которая никогда не переполнится, вливай в неё хоть сотни вёдер вина. За этой капалой присматривает молчаливый мальчик, который является проявлением Ваджрапани. Между Вирупой и Ваджрапани существует особая связь: Вирупа полностью реализовал силу просветлённого бесстрашия, а Ваджрапани – это как раз Будда силы. Есть и ещё одна эманация Ваджрапани, которую можно увидеть перед этой статуей. Иногда она выглядит как прокажённая девушка, иногда – как немая. Эти двое – мистические спутники Вирупы, и если верить традиции, то люди видят их повсюду, куда приходит он сам.
Говорится, что Вирупа не умер. В последующие века он множество раз являлся практикующим Ламдрэ. И тут можно рассказать одну впечатляющую историю, которая произошла с Саченом Кунгой Ньингпо – одним из первых пяти мастеров Сакья, жившим в одиннадцатом веке. Вирупа жил в седьмом, и между ним и Саченом было ещё шесть держателей линии. Последним из индийских мастеров Ламдрэ был человек по имени Гаядхара, который и принёс эти учения в Тибет, передав их там Дрогми Лоцаве. Отец Сачена Кунга Ньингпо учился у Дрогми Лоцавы, но сам Сачен никогда его не видел. Учения передавались строго с глазу на глаз и с соблюдением большой секретности. Никакой литературы по Ламдрэ тогда ещё не существовало, свериться было не с чем, и если вы получали учения, то вы их практиковали, а если у вас что-то вылетало из памяти –вам не повезло. И случилось так, что Сачен Кунга Ньингпо заболел воспалением лёгких. В течение длительного времени состояние его было настолько тяжёлым, что он не мог практиковать; и поскольку он долго не практиковал учений, то забыл их. Сачен был подавлен до крайности: его учитель к тому времени давно уже умер, единственным держателем линии был он сам, спросить было некого, да и не то что спросить – предполагалось, что он даже названия учений при других людях упоминать не должен! Тогда он стал молиться. И через некоторое время Сачен увидел во сне своего учителя, но тот стоял, повернувшись к нему спиной. Сачен принялся молиться ещё более пылко, и после этого увидел во сне, как учитель идёт к нему. А когда ему наконец приснилось лицо учителя, то очнувшись от этого сна, он начал вспоминать кое-что из учений. И он стал практиковать то, что смог вспомнить.
Жангтон Чобар, его учитель, был тайным йогином. Днём он занимался тем, что выполнял всякую грязную работу – удобрял почву навозом, ухаживал за скотом и так далее. А по ночам он практиковал. Сачену он наказал в течение восемнадцати лет не упоминать об учениях Ламдрэ, ничего не писать о них и ни с кем о них не разговаривать. «Сейчас ты должен практиковать в полном одиночестве, – сказал он. – А по прошествии восемнадцати лет, когда ты станешь единственным обладателем этих учений, можешь отбросить мои запреты и делать всё, что сочтёшь нужным». Но и об этих словах учителя Сачен забыл.
Как-то во время практики учений – которые так пока и не удавалось полностью воскресить в памяти – у Сачена возникла мысль: «А верно ли я поступаю, когда призываю в молитвах одного только коренного учителя? Не лучше ли мне будет воззвать ко всей линии передачи Ламдрэ, начиная от самого Вирупы?» И он стал молиться к линии. Он молился к ней снова и снова, до тех пор пока в один прекрасный день ему не явился Вирупа. В землях Сакья в Тибете есть область, окружённая горами; так вот, Сачен увидел Вирупу стоящим на этих горах, так что одной ногой он опирался на одну гору, а второй – на другую. Об этом видении Сачен Кунга Ньингпо сложил хвалебную песнь. Верующие и теперь поют её. На учениях Ламдрэ она исполняется по крайней мере трижды – это делается для того, чтобы призвать Вирупу в учителя. Говорится, что эти строки Сачен сочинил в процессе одевания. На самом деле, он их пел, пока разыскивал свой пояс. И сам мотив этой песни вызывает в воображении слушателя картину усиленных поисков… Во всяком случае, её изначальный мотив вызывал. Что ж, мелодиям свойственно меняться, и сейчас эта песня рождает, наверное, немного другие чувства.
Сачен продолжал видеть Вирупу в течение трёх месяцев, при этом больше его никто не видел. Вирупа заново передал Сачену учения пути и плода, и всё забытое вернулось к нему. Он стал вместилищем Ламдрэ. И поскольку ему было дано разрешение по истечении восемнадцати лет писать всё, что он сочтёт нужным, то в соответствии с пожеланиями учеников, он написал для них одиннадцать комментариев. Все они дошли до наших дней и входят в число золотых учений традиции Сакья. Во время учений Ламдрэ осуществляется передача этих одиннадцати текстов.
Со времён Вирупы и до наших дней держателями линии Ламдрэ было в общей сложности около пятидесяти мастеров. Некоторые из них по своему характеру и другим качествам были практически неотличимы от Вирупы. И мы, последователи Ламдрэ, верим, что Вирупа не ушёл, но постоянно присутствует с нами. В ходе учений Ламдрэ можно получить особую Гуру-йогу дли призывания Вирупы. Говорится, что если практикующий, испытывающий тревогу, сомнения и проблемы с памятью, будет молиться к Вирупе таким образом, то тот ему явится.

Ламдрэ: заря просветления. Глава 3: Жизнь Вирупы (окончание)

В тибетском языке духовные жизнеописания мастеров обозначаются словом намтар, то есть «полное освобождение». Дело в том, что когда человек слушает историю жизни просветлённого мастера, то уже от одного этого он может достичь освобождения. Эти истории рассказываются, чтобы встряхнуть и вдохновить учеников, когда они становятся апатичными. Они показывают, что освобождение возможно. У каждого из нас есть потенциал достичь просветления, но этот потенциал реализуется только при условии прилежной практики. И если какие-то люди, стремясь помочь другим живым существам, практиковали, не жалея сил, то об их жизнях обязательно следует рассказывать. Их биографии должны быть известны. И здесь мы говорим не об обычном историческом экскурсе, речь идёт об агиографии – сакральной истории, что повествует о внутренних переживаниях и реализации.
Важная идея, которую все мы должны усвоить, заключается в том, что любому нашему переживанию соответствуют психофизические изменения в теле, которые связаны с физиологическими процессами, вызывающими сжатие или расслабление каналов. Если канал зажат, то энергия не может по нему протекать. В учениях объясняется, что у гнева, прощения, сострадания, любви и привязанности есть соответствующие каналы в теле. Как правило, ветры находятся в тех областях, которые нам привычны. Каждый день мы переживаем примерно одно и то же, потому что не знаем, как перенаправить энергию в другие каналы.
В каждом из нас – четыре мандалы. Физическое тело опирается на систему каналов и сосудов, облечённую скелетом, мышцами и кожей. Каждый канал по форме соответствует некоторому звуку – и тут имеются в виду космические звуки, а не алфавит какого-либо конкретного языка. В душе каждого из нас есть эти просветлённые звуки. Каналы имеют определённую форму. Хотя, конечно, они могут быть и деформированными – это зависит от того, как мы мыслим на тонком уровне. Наши мысли оказывают влияние на ветры, находящиеся в каналах, создавая там определённую биохимическую среду. Ум приводит содержимое каналов в движение, и ум же заставляет его застаиваться. Все наши индивидуальные переживания обусловлены четырьмя мандалами.
На данный момент мы определяем себя своими привычками. Скажем, мы делаем себе чай или кофе всегда одним и тем же способом, и потом нам уже не хочется пить его как-то иначе, и мы даже представить себе не можем, что могли бы получить удовольствие от этого напитка в каком-то другом варианте его приготовления. Мы ограничиваем своё восприятие. Это отражается на состоянии каналов и протекающей по ним энергии, а они, в свою очередь, определяют наше сознание. Посвящение в мандалу позволяет разрушить сложившиеся таким образом стереотипы. Оно запускает процесс радикальной трансформации. Когда Вирупа получил посвящение в совершенно чистой мандале, все его сомнения улетучились в тот же миг.
Нарисованная мандала содержит изображения всех мандал каналов тела. Мандала соответствующих каналам звуков там тоже есть – внутри этой мандалы начертаны различные семенные слоги. Характерная энергия этих слогов изображается при помощи цветов, символов, букв, цифр и прочего. Если говорить об уме обычного человека, то некоторые идеи он склонен путать с реальностью, тогда как другие даже не приходят ему в голову. Мандала же уничтожает все обыденные представления о действительности. Сила мандалы, объединённая с посвящением, передачей благословений и сопутствующими переживаниями самого ученика, вводит его в совершенно новое видение реальности и природы личности.
Благословения мандалы могут оставить отпечаток в индивидуальном потоке ума только в процессе посвящения. Посвящение же может быть дано и получено только в правильное время, в правильном месте и при правильных обстоятельствах. И даровать его может только подлинный просветлённый мастер, чья квалификация не подлежит сомнению. Посвящение не даётся большим собраниям. Получить его могут лишь те ученики, которых вера и преданность сделали восприимчивыми. И если передача осуществляется удачно, то ученики это чувствуют: они испытывают определённое переживание, связанное с телом, речью или умом. Если человек получил благословение на физическом уровне, он может начать двигаться или раскачиваться. Если благословение нисходит на уровне речи, человек может изречь множество мантр, которых никогда до того не слышал, при этом он отключается на время от восприятия обыденных звуков. Когда же благословляется поток ума, то ум переполняется новым видением реальности. Посвящение, как правило, проходит с опорой на внешнюю мандалу – чаще всего, насыпанную из песка или нарисованную на ткани. Получив первичное посвящение, ученик должен каждый день заново посвящать себя путём выполнения практики. И в конце концов это приводит его к достижению реализации. Полезно осознавать, что Вирупа жил всего лишь несколько веков назад – не из такого уж он и далёкого прошлого. Да и в любом случае, реализация не зависит от знания, времени и пространства. Истинно преданный человек бывает глубоко тронут, когда слышит слова мастеров. Настоящий ученик наполняется вдохновением, когда слушает агиографии.
Когда закончена агиографическая часть, начинается собственно изложение учений. Здесь два раздела: Три Видения и Тройная Тантра. В учениях о Трёх Видениях последовательно рассказывается о нечистом видении, видении опыта и чистом видении. Там говорится о различных аспектах ума и объясняется, почему ум воспринимает то, что он воспринимает – то есть каким образом наше восприятие зависит от происходящего внутри тела и от сопутствующих установок ума. Скажем, есть какие-то вещи, которых нам не хотелось бы видеть, и мысли, от которых хотелось бы избавиться. Что мы можем сделать по этому поводу? У нас есть привычки, связанные с мышлением, поведением и речью, которые не приносят нам никакой пользы. Как нам избавиться от этих привычек? Большинство людей не контролирует своих тела, речи и ума; по сути, они являются жертвами того, что их окружало на протяжении жизни. С другой стороны, если человек получил посвящение, то ежедневная практика постоянно предоставляет ему возможность освободиться от прошлого посредством проигрывания просветлённых деяний. В практике садханы, которая следует за получением посвящения, содержатся все двенадцать великих деяний Будды, и каждую сессию они проигрываются заново. Этим очищаются смерти всех предыдущих воплощений и вся накопленная карма. Рождение практикующего, его юность, зрелость и даже грядущая смерть – всё это очищается. Когда мы слушаем о жизни просветлённых мастеров, наша вера подвергается испытанию. Доверяем ли мы этим историям? Не кажется ли нам, что эти истории – всего лишь уловки, придуманные для пробуждения в нас веры? Зачем они вообще нужны? Наша реакция на агиографии много говорит о том, на каком мы находимся уровне. Почему в какие-то вещи нам легко поверить, а в другие – трудно? Ответ на этот вопрос тоже очень показателен.
Ламдрэ – это процесс вселения веры и устранения сомнений. Не так важны детали внешнего жизнеописания учителя, как важен содержащийся в тексте духовный импульс, способный изменить наше сознание. Для этого такие жизнеописания и существуют! Если они не оказывают на нас никакого воздействия, и наше сердце остаётся чёрствым, это говорит об отсутствии кармической связи. Но если жизнеописание наполняет нас вдохновением, то это признак разгорающегося духовного огня.
Некоторые люди учат агиографии наизусть. Бывает, что человек достигает высокой реализации, всего лишь услышав о жизни другого, хотя бы даже его собственный опыт был крайне скуден. Дело в том, что агиографии открывают для нас мир чужих переживаний. Рассматривая пережитое другими из позиции стороннего наблюдателя, мы можем больше понять, чем если всё время будем думать только о своём опыте и только со своей же собственной точки зрения.
Тексты агиографий легко доступными не назовёшь. Зачастую добраться до них можно, только основательно покопавшись в буддийских писаниях.
Многие из нас уже осознали, что какие бы усилия мы ни прикладывали и чего бы в жизни ни достигли, настоящей удовлетворённости мы никогда не чувствуем. Проблема по большей части состоит в следующем: мы не присматриваемся к тому, что у нас уже есть. На самом деле в каждом из нас достаточно предпосылок для просветлённого опыта. К ним просто нужно правильно подойти. Практика экстрагирует смысл из сырого материала нашей жизни. Она сбивает молоко нашей жизни в масло просветления. Если мы жаждем духовного послания, то даже фильм, идущий по телевизору, может быть для нас его источником. А художнику тот же самый фильм будет говорить об искусстве. Не существует такого сообщения, которое можно было бы передать любому. И нет ничего, что было бы реальным по своей природе и что пребывало бы в неизменности. Мы должны уметь разоблачать те вещи, за которые мы цепляемся!
История Вирупы говорит нам о том, что мы не таковы, как мы о себе думаем. Привязанность к собственной личности – это то, что сковывает нас. Мы должны научиться разрушать владеющие нами представления. Если мы откроемся каким-нибудь совершенно новым для нас идеям – духовным или мирским – у нас это получится. Переживания обыденной жизни могут стать толчком к духовным открытиям. Задумайтесь о том, каким был жизненный опыт Вирупы – полностью посвящённого монаха, настоятеля монастыря, наставника множества других монахов. И вот этот человек вдруг превращается в кого-то совсем другого, чуть ли не в полную противоположность прошлого себя. Какой верой и какой смелостью ему нужно было обладать, чтобы пойти на это? А что чувствовал юный принц Сиддхартха, убегая из дворца, где его так любили и баловали? Что он чувствовал, когда уходил оттуда, чтобы вести жизнь нищего аскета?
Ньингма, Кагью, Сакья – учения всех этих школ восходят к индийским мастерам. Школа Кагью берёт своё начало от учений Тилопы и Наропы, Ньингма – от учений Падмасамбхавы. Падмасамбхава – это историческое лицо, реальный человек. И он не просто основатель линии. Общепризнано, что Падмасамбхава – это наиболее выдающийся из ранних мастеров, принесших буддизм в Тибет. Он считается великим просветлённым существом, хотя и не входит в число восьмидесяти четырёх Махасиддхов. Что касается традиции Сакья, то здесь линия преемственности восходит, конечно же, к Вирупе и Домби Херуке, а затем к Кришне, который и был держателем тайной линии. От него она перешла к Дамарупе, от Дамарупы – к Авадхутипе, а от Авадхутипы – к Гаядхаре. Гаядхара же был последним индийским учителем Ламдрэ, который и принёс эти учения в Тибет.
Жизнеописания, как я уже говорил, помогают вдохновить вялых учеников, для которых окружающий мир источником вдохновения не является. В наши дни не создаётся новых духовных традиций, поэтому мы должны любовно хранить эти истории из прошлого. Они куда полезнее, чем то, что пишут сейчас. Да и как бы мы могли поддерживать духовную традицию, не зная ничего о чувствах и жизненном пути её старых мастеров? Вот поэтому в Ламдрэ так много внимания уделяется агиографиям.

Хб2, Ях

НБВЖС: Хб2, Ях.

Писала редактуру, начала четвертую главу. Делала Йорикоковрик.

Вместе начали смотреть МЭШ. Вместе веселее.