.

Сны: прихожу тусоваться в какое-то медицинское учебное заведение. Довольно быстро мне удается обаять и всех местных студентов, и весь преподавательский состав. Я рассказываю к слову всякие забавные данные экспериментов: например, что у обезьян с укороченными пальцами ухудшается статус в стае, потому что они не могут перебирать шерсть товарищей. На перемене развлекаюсь растяжками и отжимаюсь на пальцах. Всем, видимо, кажется, что я со старших курсов или их выпускник, потому что когда я говорю, что я в этом месте отучилась только года два, а потом ушла, по залу проносится вздох. Я объясняю, что не тянула одновременно работу, универ и ещё одну учёбу, но на самом деле я помню по каким-то другим снам, что тут надо было учить какие-то совершенно неинтересные вещи, не помещавшиеся в память. Потом приходит Юра, зовёт меня к себе домой ночевать. Мне нравятся спонтанные решения, я отправляюсь в его края. Иду мимо школы, потому что это рядом, и дворами, но утыкаюсь в забор и понимаю, что заблудилось. Я звоню Юре и говорю, что потерялась. Почти сразу приходит Юра, с ним Игорь, ещё один мой одноклассник. Потом мы вместе тусим на кухне. Юра говорит, что В. делит одну из своих женщин с кем-то ещё, потому что не хочет связывать её со своими потомками. Я говорю, что это здравая идея, когда известна цена ошибки. Рассказываю про знакомое семейство, где два умственно отсталых ребенка с одинаковым редким генетическим синдромом, потому что после первого они не позаботились сходить в генетическую консультацию. Игорь говорит, что ему после развода с женой вообще не хочется заниматься сексом. "Ну да?" - говорю я, потому что импотентов мне уже приходилось реанимировать, и вроде это даже технически было не очень сложно. У бывшей жены Игоря какое-то экзотическое имя, но я его немедленно забываю за ненадобностью. Мы болтаем о фармакологии, Игорь сидит на каком-то препарате, он говорит, что в западной фармакологии всё очень стремительно меняется. Я рассказываю, как тибетцы лечат эпилепсию заклинаниями. Мне кажется занятным, что они вообще знают, что это такое. Затем Игорь прижимает меня к себе. У меня углубляется дыхание, у Игоря тоже, потом он говорит: "Юра нас не поймёт", - но не отпускает меня. Я соглашаюсь с идеей, что это не совсем этично, поэтому начинаю сосредоточенно визуализировать стены в подъезде, чтобы абстрагироваться от того, как мне хорошо. После этого просыпаюсь.

Вот да, точно, пусть психика генерирует в себе все нужные впечатления автономно. Ведь может же! И не тратить время на левых людей. Потому что по большому счёту люди мне не нужны, мне просто нужно иногда испытывать ощущение, что меня любят, а реальный объект для ощущения, в принципе, необязателен.

В. меня обломал, объяснив, что с моими тонкими структурами я скорее снесу ветра к чертям собачьим, чем мне удастся избавиться от организма. Исследовала вчера вопрос об ассистированном суициде и выяснила, что на этой отсталой планете даже нормальной эвтанзии толком нет. В Цюрихе только для больных, в Нидерландах только для своих, а в Мексике пентобарбитал некачественный. Интересно, а где берут качественный пентобарбитал?

Переносом я, пожалуй, в любом случае ещё поразвлекаюсь. Отчего не помечтать? Может ещё и доживу до легалайза.

Задачи на сегодня: дети, два рисования, одна физкультура.

.

Сходила на производство, порисовала с детьми ночной город (неудачно), собрала Намору половину морского дракона, провела взрослую физкультуру, закончила с Полиной полхов-майданскую роспись, отзанимала немножко детей, полчаса затыкала собой дырку в малышовке. Весь праздник фонариков опять прошёл мимо меня. Настроения нет, сил тоже.